Вопрос: В послании к Галатам апостол Павел, рассуждая о роли закона в истории спасения, в частности пишет: «Закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры мы уже не под руководством детоводителя» (Гал. 3:24-25). О каком законе идет речь, и почему он назван детоводителем? Правы ли те христиане, которые считают, что в Новом Завете закон упразднен?

Ответ: Словом «закон» обычно переводится еврейский термин tora и греческий nomos, который и использует апостол в упомянутом в вопросе тексте. Слово tora встречается в Ветхом Завете 220 раз и буквально означает «наставления». Эти наставления, данные Богом Израилю, сконцентрированы в Пятикнижии, поэтому не случайно то, что первые пять книг Библии получили название Торы. В Торе содержатся культовые, этические и гражданские установления. Культовые установления касаются устройства скинии, жертвоприношений, служения священников, ритуальной чистоты, праздников, этнической и религиозной святости и т.д. Этические установления выражены в частности в Декалоге, Десяти Заповедях, которые составляют минимум нравственных требований, предъявляемых к тем, кто вступает в отношения завета с Богом. Гражданские установления регулируют различных аспекты жизни Израильского народа, включая в себя семейные и общественные правовые нормы.
     Библейские законы помещены в контекст завета. Важно подчеркнуть, что взаимоотношения Бога со Своим народом всегда устанавливались благодаря завету, а не благодаря соблюдению закона. Так, в Быт. 15 завет с Авраамом заключается благодаря тому, что Авраам поверил в обетования Божьи, и это вылилось в свою очередь в послушание Богу и соблюдение Его «законов» (Быт. 26:5). То же самое с Израилем – взаимоотношения с Богом устанавливаются не благодаря соблюдению «закона». Заповеди даются людям, которые уже «спасены» (Исх. 20:2) благодаря завету, основанному на любви Божьей, вопреки каких бы то ни было их достоинств (Втор. 7:7-9; 9:4-6). «Законничество», которое превращает соблюдение закона в средство спасения, чуждо учению Ветхого Завета.
      Какова же роль «закона» в Новом Завете? Не секрет, что на протяжении многих столетий в христианской церкви велась непрекращающаяся дискуссия по вопросу соотношения закона и благодати, веры и дел в процессе спасения. Дискуссия эта продолжается и поныне. Для многих верующих сегодня «закон» ассоциируется с Ветхим Заветом и с еврейским народом, а благодать – со спасительным даром спасения в Иисусе Христе. В протестантской традиции, сформировавшейся под лозунгом известных слоганов Solus Christus (только Христос), Sola fide (только вера) и Sola gratia (только благодать), эта напряженность между законом и благодатью выражена особенно ярко.
      Подобное положение дел связано с кажущейся неоднозначностью некоторых новозаветных высказываний относительно закона. С одной стороны, по отдельным заявлениям, таким как «вы не под законом» (Рим. 6:14), «конец закона – Христос» (Рим. 10:4), можно сделать вывод о том, что в Новом Завете закон утратил силу. Открыто говорится о завершении культовой составляющей закона, о прекращении системы жертвоприношений, об утрате храмом и институтом ветхозаветного священства своих функций, поскольку все это исполнилось в Иисусе Христе. Отмечается, что Христос упразднил заповеди и установления, разобщавшие некогда евреев и не евреев (Еф. 2:15).
      С другой стороны, в Новом Завете можно встретить многочисленные заявления, утверждающие непреходящую ценность и значимость закона. О законе говорится, что он «духовен» и «свят», и что апостол находит в нем удовольствие (Рим. 7:12, 14, 22), закон добр, если употреблять его законно (1 Тим. 1:8), и не противоречит обетованиям Божьим (Гал. 3:21), закон не уничтожается верою, а напротив, утверждается (Рим. 3:31), верующие исполняют его требования, когда живут по духу (Рим. 8:4) и в любви (Рим. 13:10). Апостол Павел убежден в том, что закон есть воплощение истины, которая назидает человека, помогая ему постичь Божью волю (Рим. 2:18-19).
      Если вернуться к вопросу по тексту Гал. 3:23-24, то конечно же апостол, будучи представителем иудейской традиции, под законом понимает весь комплекс Божьих установлений, включенных в Тору (в том числе и нравственный закон). Он сравнивает его с детоводителем (с греч. paidagogos, отсюда и привычное нам слово «педагог»). В греко-римском мире педагогом назывался раб, который занимался воспитанием сына своего господина в возрасте от 7 до 17 лет. Он следовал за каждым шагом своего воспитанника, особенно при посещении им гимназии, охраняя юношу от неподобающего поведения. Закон, будучи нашим детоводителем, выполняет важнейшую функцию: он воспитывает нас в духе божественных нравственных норм, он охраняет от зла, он помогает в осознании греха (Рим. 3:20, 7:7; 1 Ин. 3:4). И что самое главное, - он ведет ко Христу. Он указывает на Христа, как нашего единственного Спасителя от зла, греха и смерти.
      Важно подчеркнуть, что апостол Павел в рассматриваемом нами тексте, в частности, в словах «по пришествии же веры мы уже не под руководством детоводителя», не противопоставляет закон и благодать или веру и дела и уж тем более не говорит об отмене закона. Он лишь противопоставляет две точки зрения в восприятии сотериологической функции закона. Одна основана на оправдании делами закона (в частности на необходимости обрезания для получения спасения – так считали многие в галатийской церкви), вторая – на оправдании верою во Христа.
     Следует признать, что вера в спасительную жертву Христа не отменяет необходимости послушания святым Божьим заповедям. Христианин, всецело вверивший свою жизнь в руки Христа, соблюдает нравственные требования закона, которые записаны в его сердце (Евр. 8:10) и послушание которым он рассматривает не как условие получения спасения, а как благодарность Богу за уже дарованное спасение.
     Зрелое богословие всегда стремилось показать неразрывную связь между законом и евангелием, противостоя любым попыткам их искусственного столкновения. Ярким примером тому может служить позиция Феофилакта Болгарского, известного византийского автора и богослова XI века, который, комментируя слова Павла о детоводителе ко Христу, писал: «Как воспитатель оберегает юношу от всего дурного и способствует тому, чтобы он со всей внимательностью и усердием принимал наставления учителя, так и закон воспитывал в своих последователях надлежащую добродетель и приводил к учителю – Христу, своими обличениями и указаниями грехов вызывая в них стремление искать Того, Кто дает прощение и оправдывает верой. Итак, да устыдятся те, которые клевещут на закон, - ибо ни воспитатель не стоит в противоречии с учителем, ни закон – с Новым Заветом».
      Э. Уайт, которой пришлось немало потрудиться, чтобы преодолеть искаженные представления о соотношении закона и благодати в Церкви адвентистов седьмого дня, показывает неразрывность этих понятий, когда пишет: «Существует совершенная гармония между Законом и Евангелием. Они поддерживают друг друга. Во всем своем величии Закон обращается к совести грешника, заставляя его ощутить нужду во Христе как Жертве за грех (Избр. вести, книга 1, стр. 241).
      В этом году мир отмечает 500-летие западно-европейской протестантской реформации, которая связана в немалой степени с именем выдающегося немецкого богослова Мартина Лютера. Именно он в современной христианской истории стал глашатаем истины о праведности по вере и о том, что спасение грешник обретает не благодаря своим добрым делам, а благодаря спасительной Божьей благодати. Несмотря на ревностное отстаивание учения о спасении по благодати, а не по делам закона, Лютер тем не менее взвешенно подходит к проблеме соотношения Закона и благодати, когда, комментируя Гал. 3:23-24, говорит: «Истина в том, что Закон или Десять Заповедей не были аннулированы, как будто мы исключены из них и нам нельзя их иметь. Ибо Христос освободил нас от проклятия, а не от послушания Закону. Нет, Бог хочет не этого. Он хочет, чтобы мы соблюдали Заповеди с полной преданностью и усердием; но не для того, чтобы уповать на них, когда мы их выполнили; или отчаиваться, когда не выполнили. Поэтому следите за тем, чтобы правильно различать эти два слова, не давая Закону более, чем должно, иначе вы потеряете Евангелие. Также, вы не должны смотреть на Евангелие или строить на нем мысли, как будто бы Закон обрушился. Лучше, пусть и то и другое остается в своем кругу и сфере» (Из проповеди Мартина Лютера 1 января 1532 г.).
     Итак, сама мысль противопоставить Закон и Евангелие чужда апостолу Павлу, равно как и другим авторам Писания. Закон и благодать должны всегда восприниматься нами в их неразрывной взаимосвязи, именно так, как это и представлено в заключительных словах трехангельской вести: «Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божьи и веру в Иисуса» (Откр. 14:12).

Евгений Зайцев, доктор теологии,

Директор Института библейских исследований ЕАД