Оглавление

Предисловие
Глава 1. Учение о Святом Духе в Ранней Церкви и в Церкви эпохи Средневековья
Глава 2. Учение о Святом Духе в эпоху протестанской Реформации и его последующее развитие
Глава 3. Природа Святого Духа
Глава 4. Святой Дух и Троица
Глава 5. Активность Святого Духа в Ветхом Завете 
Глава 6. Активность Святого Духа в Новом Завете 
Глава 7. Святой Дух и Священное Писание 
Глава 8. Святой Дух и Церковь
Глава 9. Учение о Святом Духе в истории Церкви АСД
Заключение 

Предисловие

Святой Дух — самая загадочная личность Божества, о природе которой до сих пор не утихают богословские споры. Причина споров связана прежде всего с неопределенностью библейских формулировок при описании личности Святого Духа, в отличие от описания ипостаси Отца и Сына. Владимир Лосский, один из наиболее выразительных представителей богословия Восточной церкви XX столетия, сравнивая Божественное откровение о Сыне и Святом Духе, справедливо заметил: «Само учение о Святом Духе характерно как предание более сокровенное и менее раскрытое, сравнительно с ярким свидетельством о Сыне, провозглашенном Церковью по всей вселенной»[1].

Долгое время в церковном и богословском сознании, особенно Западной церкви, Святой Дух, являясь самым таинственным из трех лиц Божества, не играл особой роли. Западную церковь, в которой место триады Отец — Сын — Дух часто занимает триада Бог — Христос — Церковь, не случайно упрекают в забвении Духа[2]. В последнее время, однако, интерес к личности Святого Духа значительно возрос. Осознание того, что роль Святого Духа в истории спасения и в жизненном опыте верующего человека не менее значима, чем роль Отца и Сына, заставляет многих современных исследователей обращаться к этой важной теме. Сегодня происходит буквально революция в области пневматологии[3]. Многие авторы – представители различных традиций и школ – изучают библейские, богословские, исторические, психологические, социальные аспекты данной проблемы, пытаясь прояснить многие вопросы, остававшиеся открытыми на протяжении веков[4]. А в центре этих исследований остается один и тот же вопрос: кто же такой Святой Дух и какова Его роль в религиозном опыте человека?

Ученые, обращающиеся к вопросу изучения личности Святого Духа, сталкиваются с целым рядом трудностей. Известный евангелический автор Миллард Эриксон называет, по крайней мере, пять причин, позволяющих объяснить сложность и противоречивость данной темы.

Во-первых, исследователи обращают внимание на то, что в Священном Писании о Святом Духе дается менее ясное откровение, чем об Отце и Сыне. Авторы библейских книг в большей степени повествуют об активности Отца и Сына. Личность Святого Духа остается в тени, поэтому исследователи и называют ее Неведомым Богом.

Во-вторых, в Библии отсутствует более или менее систематическое обсуждение природы личности Святого Духа. Пожалуй, единственное развернутое представление этого вопроса мы находим в речи Иисуса Христа, записанной в Евангелии от Иоанна (гл. 14-16). Однако необходимо отметить, что здесь речь идет в основном о служении Святого Духа в преддверии Второго пришествия Христа, а не о Его природе или личностном статусе.

Третья причина затруднений, связанных с изучением вопросов о Святом Духе, заключается в том, что в Священном Писании отсутствуют конкретные образы в представлении Святого Духа. Если Сын явился в человеческом образе, а образ Отца понятен и доступен в силу жизненности и личностного характера Божественного откровения, то Святой Дух лишен подобной наглядности. Действительно, библейские слова ruah и pneuma, переводимые как «дух»,  не способствуют конкретному, в том числе и личностному, восприятию Святого Духа, производя впечатление чего-то неуловимого и неосязаемого[5]. Далеко не случайно в позиции многих англоязычных авторов чувствуется своеобразный «бинитаризм», где Троица явлена в виде двух Личностей и одной Силы, или Божьего влияния, или своеобразного «образа присутствия»[6].

Четвертая причина трудностей в восприятии Святого Духа определяется  представлением о  том, что Святой Дух играет подчиненную роль по отношению к служению Отца и Сына. Та же ошибка, которую допускали в прошлом защитники арианского учения, сделавшие вывод о более низком положении Сына по отношению к Отцу на основании так называемых «кенотических»[7] текстов, повторяется в чем-то и сегодня, когда, опираясь на сведения о функциональном подчинении Святого Духа Отцу и Сыну, говорят о Его более низком статусе.

И, наконец, пятая причина затруднений связана с неоднозначной оценкой феномена харизматического движения, в котором Святому Духу и Его активности, как известно, отводится центральное место. Сегодня обращение к пневматологическому аспекту догматики является особенно важным, чтобы современные свидетельства Святого Духа и проявления Божественных действий в среде так называемых новых религиозных движений харизматического толка могли бы быть адекватно восприняты и оценены.

Необычную трактовку рассматриваемому вопросу в современном богословии дает Роуэн Уильямс, один из ведущих богословов Англиканской церкви. Роуэн Уильямс усматривает эти трудности в современной ситуации, которая подталкивает исследователей к специализации в более конкретной, более «приземленной» области богословской науки — христологии. Ситуация эта, по мнению автора, порождена Холокостом (в широком смысле этого слова – понимаются все разрушительные войны ХХ столетия), а основной вопрос, который стоит перед человеком сегодня, следующий: что значит быть человеком после Холокоста и как человеку говорить о Боге под сенью ада? По мнению ряда авторов, на эти мучительные вопросы современности ответ может дать только христология. Учение же о Святом Духе может показаться праздным и чересчур оптимистичным, отражающим, скорее, стремление убежать от жестокой реальности[8].

Подобное разделение христологии и пневматологии приводит к неизбежному  вопросу: почему ответы на вопросы о человеке в современной ситуации следует искать только в области христологии? Не становится ли все тринитарное богословие (речь идет прежде всего о богословии Западной церкви) «христомоничным» и в результате асимметричным? Вопрос этот заставляет нас еще раз задуматься над проблемой троичного богословия в целом, поскольку именно оно и определяет место Святого Духа как в самой богословской мысли, так и в опыте современного человека.

Вальтер Каспер, один из наиболее известных современных богословов Западной церкви, обращает серьезное внимание на то, что сегодня источник трудностей в понимании пневматологии необходимо искать в первую очередь не в церковной и богословской традиции, а «в духовной ситуации или, скорее, бездуховности нашего времени»[9]. По мнению автора, глубочайший кризис современности связан с потерей самого предмета, который западное мышление обозначало словом «дух». На протяжении веков дух был основной реальностью как теологии, так и философии. Эта философия духа, однако, резко обрывается в ХIХ в., когда идеалистическое толкование духа уступает место материалистическому и эволюционистическому толкованию. Позитивистское мышление и упование на неисчерпаемые возможности науки заставляют человека отказаться от понятия «дух» и «молчать о том, о чем нельзя говорить точно»[10]. Однако, отмечает В. Каспер, вопрос о том, что когда-то называлось духом, остается актуальным, и выход видится в христианской проповеди Святого Духа. «Христианская проповедь Святого Духа, - пишет автор, - стремится подхватить этот вопрос и ответить на него превосходным образом. Она представляет собой ответ на нужды времени и на кризис нашей эпохи»[11].

В истории христианской мысли о Святом Духе чаще всего говорили в контексте Его спасительной активности, выражаемой таким емким понятием, как благодать. Дух Святой, источник нетварных и бесконечных даров, оставаясь безымянным и неоткровенным, получил всю ту множественность имен, которую можно применить именно к благодати. «Прихожу в трепет, - говорил в свое время Григорий Богослов, - когда представляю в уме богатство наименований... Дух Божий, Дух Христов, Ум Христов... Дух сыноположения... Он есть Дух..., воссозидающий в крещении и воскресении... Дух, Который... дышит, где хочет... Дух просвещения жизни, лучше же сказать, самый свет и самая жизнь... Он производит все то, что производит Бог. Он разделяется в огненных языках и разделяет дарования, творит апостолов, пророков, благовестников, пастырей, учителей... Он иной Утешитель...»[12]. Все эти бесчисленные наименования относятся прежде всего к благодати, к природному богатству Божию, сообщаемому Святым Духом тем, в которых Он присутствует. Раскрывая нам неисчерпаемые богатства Божественной благодати, явленной во всех этих дарах, и свидетельствуя об Отце и Сыне, Сам Дух Святой остается в то же время непознаваемым и не явленным. «Он — Ипостась неоткровенная, не имеющая Своего образа в другом Божественном Лице», - замечает В. Лосский[13].

Теология Святого Духа, которую иногда по месту расположения в Символе веры называют «теологией третьего члена», далека сегодня от единства, поражая многообразием подходов, взглядов, идей, предложений и практик.

 

Библиографический обзор

Более 70 лет тому назад Samuel Chadwick сокрушался по поводу того, что последняя значительная книга о Святом Духе была написана в 1674 году[14].  Samuel Chadwick  имел в виду работу известного пуританского богослова Джона Оуэна «Пневматология, или дискурс о Святом Духе», изданную более 300 лет назад в Лондоне. О работе Джона Оуэна Abraham Kuyper в свое время отозвался как о «непревзойденном до сих пор» труде о Святом Духе[15].

Многовековой пробел в исследованиях природы Святого Духа значительно восполнился в ХХ веке, когда публикации, посвященные рассматриваемой проблематике, посыпались как из рога изобилия. По меткому выражению финского теолога Veli-Matti Kärkkäinen, использующего образ известной сказочной героини, Святой Дух уже не является «Золушкой Троицы», оставшейся одной дома, в то время как две ее сестры отправились на бал. «Сегодня, - замечает автор, - уже никто не будет говорить о Святом Духе как о Theos agraptos -  Боге, о Котором никто не пишет — как в 4 веке говорил Григорий Назианзинский»[16]. Watson E. Mills перечисляет и анализирует около четырех тысяч трудов  о Святом Духе, опубликованных в ХХ столетии[17]. Еще более значительный анализ был проделан Esther D. Schandorff, которая собрала и систематизировала огромное количество работ о Святом Духе, опубликованных за последние несколько столетий[18].

Современные подходы к обсуждению вопросов пневматологии многообразны. Если, например, Юрген Мольтман следует традиционному принципу, сложившемуся в истории богословской мысли, и излагает весьма противоречивые представления о Святом Духе[19], то Мирослав Вольф переводит разговор о роли Святого Духа чуть ли не в область современной политической ситуации в мире[20]. Элизабет Джонсон подходит к доктрине о Святом Духе с феминистских позиций[21]. Джозеф Комблин рассматривает активность Святого Духа в современном мире как важнейшую часть «теологии освобождения»[22]. Если Michael Welker, развивая библейскую теологию Святого Духа, держится в рамках общепринятых акцентов в соотношении роли Отца, Сына и Святого Духа[23], Clark Pinnock пытается выстроить новую полноценную богословскую систему, пневматологическую по своей сути, где личность Святого Духа ставится во главу угла всей теологии[24].

Работа Юргена Мольтмана «Дух Жизни» заслуживает особого внимания. В этом труде автором сделан особый акцент на роли Святого Духа в опыте духовного переживания человека. В протестантской теологии ХХ столетия эта тема долгое время рассматривалась как случайная, изолированная, из-за несколько осторожного отношения к ней выдающегося богослова современности Карла Барта. Многими исследователями подчеркивается тот факт, в догматической системе Карла Барта учение о Святом Духе — одна из наименее разработанных областей.  Богословы усматривают в учении Карла Барта о Боге своеобразную диаду Отца и Слова, в которой Дух лишь «субъективная сторона акта откровения»[25].  Сам Карл Барт в конце жизни почувствовал необходимость в более удовлетворительной теологии Святого Духа. Ряд исследователей считает, что теология Карла Барта значительно выиграла бы, если бы богослов был менее категоричен в своих оценках христианского опыта. Та же слабость чувствуется и в трудах его, пожалуй, наиболее выдающегося ученика  - Эберхарда Юнгеля[26].

Среди наиболее значительных работ о Святом Духе, появившихся в последнее время, следует назвать трехтомный труд известного католического богослова Ива Конгара «Верую во Святого Духа»[27]. Автор представляет анализ работ по тринитарному богословию, акцентируя внимание на роли Святого Духа в них и выявляя точки соприкосновения в подходах к данной проблеме как со стороны западной, так и восточной христианской традиции.

Заметным вкладом в современную пневматологию стала также книга «The Work of the Spirit: Pneumatology and Pentecostalism», представляющая собой, по сути, сборник научных трудов. Среди авторов сборника – ученые различных областей знания: богословия, библеистики, религиозной истории, антропологии и естественных наук. Различна и конфессиональная принадлежность авторов: некоторые из них – представители пятидесятнического и харизматического движения; другие – представители Англиканской, Реформатской, Лютеранской, Методистской и Римско-католической церквей. Среди авторов – Джеймс Данн (James D.G. Dunn), профессор в отставке университета Дарема (Великобритания), Джон Полкинхорн (John C. Polkinghorne), известный физик и богослов, Михаэль Велькер (Michael Welker), профессор систематического богословия Гейдельбергского университета (Германия), и многие другие[28].

Как уже было отмечено, в богословской традиции Западной церкви в свое время наметилась тенденция умаления роли и места Святого Духа в христианской теологии. Святому Духу, как «третьей» ипостаси Божества, отводилась и «третья» роль. В западном, филиоквистском, понимании Святой Троицы Святой Дух рассматривался чаще всего как объединяющий принцип Троицы, как своего рода «мостик» любви между Отцом и Сыном. Говоря языком восточного (паламитского по сути) богословия, Святой Дух был низведен до уровня Божественных энергий. И, конечно же, подобное отождествление Святого Духа с Божественной силой или энергией естественным образом вело к представлению о  субординационизме в отношении Святого Духа к Отцу и Сыну.

В качестве примера такой тенденции может служить труд известного католического богослова Карла Ранера «Троица», в котором автор фактически уравнивает пневматологию с учением о благодати[29]. Карл Ранер вскользь касается этого вопроса и в своих работах по богословскому синтезу[30]. Не являются исключением в этом плане и труды известных католических богословов современности Ганса Кюнга и Эдуарда Схиллебекса, которые в своих исследованиях практически не рассматривают вопросов теологии Святого Духа[31].

Богословие Восточной церкви оказалось более сбалансированным, поскольку содержит в себе достаточно выраженный акцент на личности Святого Духа. При этом следует признать, что в современном отечественном богословии пневматологическая проблематика практически не исследована. Среди трудов российских исследователей обратим внимание на работу свящ. Георгия Завершинского «Дух дышит, где хочет: Введение в православное учение о Святом Духе» [32], в которой автор анализирует развитие представлений о Святом Духе в ветхозаветную эпоху и эпоху раннего христианства, опираясь в основном на ключевые аспекты пневматологии Иоанна. В работе прослеживается влияние пневматологии Иоанна на последующее богословие Церкви, как Восточной, так и Западной, а также обозначаются некоторые богословские проблемы учения о Святом Духе в современном контексте. Хотя эту работу и нельзя считать исчерпывающей, отрадно видеть пробуждение интереса к такому  серьезному и важному пункту библейского учения со стороны Русской православной церкви. Заслуживает интереса и работа Ю. В. Максимова «Учение о Духе Святом в ранней Церкви (I-III вв.)»[33], в которой автор показывает значение учения о Святом Духе для Церкви в эпоху, предшествующую тринитарным спорам и развитию тринитарной пневматологии.

Гораздо больше внимания пневматологической проблематике уделяется в работах западных православных богословов А. Д. Шмемана, Г. В. Флоровского, Н. О. Лосского, И. Зизиулоса. В самом главном труде выдающегося богослова XX века, профессора Свято-Сергиевского богословского института в Париже, прот. Николая Афанасьева «Церковь Духа Святого» затрагивается ряд важнейших богословских вопросов, имеющих непосредственное отношение к проблеме Святого Духа. Главная тема исследования автора — тайна Церкви, открывающаяся в евхаристическом собрании. Концепция евхаристической экклезиологии, разработанная в данном труде, стала, как известно, ключевой темой современного православного богословия[34].

Среди работ, посвященных оценке учения о Святом Духе в истории Восточной церкви, и написанных не православными авторами, следует выделить работу известного специалиста по истории христианства Stanley M. Burgess «The Holy Spirit: Eastern Christian Traditions»[35].

Следует отметить, что большинство современных авторов, посвящающих свои труды изучению личности Святого Духа, пытаются обойти вопрос Его природы, сосредоточиваясь главным образом на функциональной активности Святого Духа. Так, в классическом труде Артура Пинка «Святой Дух», представляющем собой краткое, но вместе с тем обстоятельное исследование доктрины о Святом Духе, всего лишь шесть страниц посвящено личностному и Божественному статусу Святого Духа, в то время как рассмотрению различных функций Святого Духа отведено почти 160 страниц[36].

Многими современными исследователями отмечается тот факт, что развитие харизматического движения способствовало формированию несколько гипертрофированного восприятия Святого Духа и развитию пневматологической проблематики в отрыве от остальных догматических тем. Некоторые варианты харизматического богословия сосредоточены главным образом на учении о Духе, служение которого сводится исключительно к пророческим и экстатическим проявлениям.  Здесь же следует отметить и другую крайность: развитие так называемой «Духо-центрированной» теологии, согласно которой «Дух» представляет собой все способы, которыми Бог открывает себя тварному миру. Так, известный британский богослов Джеффри Лэмп развивает учение, в котором фактически представлена диада трансцендентного Бога и имманентного Духа, а Христос – не самостоятельная ипостась, а олицетворенная метафора Духа[37].

Однако, как справедливо отмечает протопресвитер Борис Бобринской, «не должно быть обособленного богословия Святого Духа, <...> о Троице мы должны стремиться богословствовать нераздельно»[38]. Безусловно, автор прав, пневматология немыслима в отрыве от христологии и триадологии и, конечно же, от сотериологии и экклесиологии. Активность, роль и миссия Святого Духа есть проявление прежде всего Божественной роли, активности, миссии; это, по сути, исполнение воли триединого Бога.

Безусловно, богословие Святого Духа, в силу таинственности этой личности Божества, возможно только в рамках того откровения, которое мы имеем о Нем в Слове. Священное Писание говорит о Духе Святом в контексте Его активности и проявления в истории спасения. Поэтому исходной точкой теологии Святого Духа, как справедливо замечает Вальтер Каспер, может быть только опыт Духа в истории, опыт, засвидетельствованный и аутентично истолкованный пророками и апостолами[39]. Основой богословия Святого Духа не могут быть спекуляции, рожденные попытками проникнуть во внутреннюю жизнь Пресвятой Троицы. Не могут быть положены в основание пневматологии и аналогии из жизни человеческого духа, которые развивались в истории Церкви еще со времен Августина. Истинной задачей пневматологии является анализ и оценка данных, сообщаемых нам Писанием. Наша задача состоит в том, чтобы глубже вникнуть в их внутренний смысл, понять сокровенную связь различных форм опыта взаимодействия духа и человека, постичь сам дух того предмета веры, который находится в центре нашего внимания. Мы, безусловно, согласны с позицией Вальтера Каспера, который говорит о бессилии человеческого разума постичь непостижимое: «Понимающее проникновение в глубины Божества для человеческого духа невозможно своими силами, а есть дело одного только Духа Божьего (1 Кор. 2:11). Поэтому и само богословие является духовным процессом, происходящим в Святом Духе»[40]. И действительно, мы бы ничего не могли сказать о Святом Духе, если бы тайна Его бытия и спасительной активности не была открыта Самим Духом и засвидетельствована в Писании.

Наше исследование мы начинаем с исторического обзора пневматологии, который поможет выявить основные тенденции, сопровождавшие это учение в истории христианской церкви. Основное внимание, безусловно, будет сосредоточено на первых веках христианства, когда происходило доктринальное становление Церкви на фоне многочисленных вызовов, звучавших со стороны культурных традиций того времени. Мы попытаемся еще раз проследить историю расхождения между Восточной и Западной церковью в понимании Святого Духа и рассмотрим те попытки, которые предпринимались для преодоления раскола.

Во второй главе достаточно места отведено обсуждению практически неизвестной русскоязычному читателю пневматологии выдающихся протестантских реформаторов:  Лютера, Кальвина и Цвингли. Прослеживая эволюцию учения о Святом Духе в эпоху Нового времени, отразившую изменения в парадигме общественного сознания, мы подойдем к обзору пятидесятнического феномена.

Третья глава посвящена вопросу природы Святого Духа, который рассматривается главным образом в контексте библейских повествований, свидетельствующих об активности Духа в истории спасения. Хотя, как уже было подчеркнуто, основное внимание в Священном Писании уделяется активности Святого Духа, тем не менее, характер этой активности позволяет говорить о Божественной и личностной природе Святого Духа. Последний аспект представляется особенно актуальным, поскольку в настоящее время дискуссия о личностном статусе Святого Духа обострилась.

В четвертой главе мы пытаемся рассмотреть природу и активность Святого Духа в контексте учения о Боге в целом. Мы рассматриваем это как обязательное условие изучения природы Святого Духа: без целостного восприятия Бога, открывающегося нам в Своей трехипостасной сущности, невозможно говорить ни о Сыне, ни о Святом Духе. С христианского понимания Бога как триединого сообщества фактически и начинается богословие. Мы пытаемся показать, какую бесконечную ценность представляет собой социальная сущность Божества в плане осознания человеком своей идентичности, а также в плане евангельского провозглашения.

Пятая и шестая главы, по сути, квинтэссенция нашего исследования. Они посвящены описанию активности Святого Духа в истории спасения, содержащейся в Священном Писании. Не секрет, что активность Святого Духа, Его миссия, служение — предмет особого интереса многих христиан, поскольку именно со Святым Духом связывается как личный, так и церковный опыт христианской жизни. В нашем исследовании, однако, мы пытаемся показать, что активность Святого Духа, представленная в Библии, выходит за рамки только персоналистического и экклесиологического опыта.

В седьмой главе представляются основные аспекты миссии Святого Духа, связанные  с Божественным откровением. Мы подчеркиваем определяющую роль Святого Духа в истории появления Священного Писания, рассматриваем такую важную богословскую категорию, как богодухновенность. Учитывая противоречивый характер представлений о богодухновенности в христианском богословии, мы отмечаем диалоговый характер взаимодействия Бога и человека в процессе откровения и отстаиваем точку зрения, согласно которой богодухновенность - это всегда процесс взаимодействия Божественного и человеческого фактора в контексте Завета. В этой же главе изложена протестантская позиция о соотношении Писания и Предания, что особенно актуально в контексте православно-протестантского диалога.

Восьмая глава посвящена наиболее острым вопросам, касающимся понимания экклесиологической активности Святого Духа. Эти вопросы приобрели особую актуальность в связи с появлением феномена современного пятидесятничества. Речь идет прежде всего о дарах Святого Духа, в частности о даре говорения «на иных языках», и, конечно же, о практике «крещения Духом», неоднозначно воспринимаемой в христианстве.

В девятой, заключительной, главе мы  касаемся вопросов понимания Святого Духа Церковью адвентистов седьмого дня. Хотя «Основы вероучения адвентистов седьмого дня» и отражают ортодоксальную позицию по вопросу о Святом Духе (это означает, что Церковь АСД исповедует полноту Божественности Святого Духа, а также признает Его личностный статус), следует отметить, что общепринятое сегодня исповедание Святого Духа в прошлом разделялось далеко не всеми. Учение о Святом Духе как обладающем полнотой Божества и имеющем личностную природу в истории Церкви формировалось на протяжении нескольких десятков лет, преодолевая антитринитарные тенденции раннего адвентизма.

Мы надеемся, что исследование различных аспектов спасительной активности Святого Духа, отраженных в Священном Писании, знакомство с историей развития учения о Святом Духе как в западном, так и в восточном христианстве поможет читателю сформировать сбалансированное представление по одному из самых сложных вопросов христианского богословия и укрепиться в вере в единого Бога откровения, который явил Себя в истории спасения как Отец, Сын и Святой Дух.